На мой взгляд, не стоит переводить с каких-либо языков, кроме тех, которые были частью нашей жизни. Я имею в виду, что недостаточно просто знать их. Главное - жить или иметь опыт жизни внутри них. Языки, наполнявшие наше существование, языки, на которых мы с течением времени познавали радости и печали и которые были средством столь жизненно важного для нас самовыражения, — это языки, к переводу которых те, кто находит свое призвание в литературе, подготовлены лучше всего. Так вышло, что наиболее важные для меня годы прошли на португальском, если можно так сказать. Вот почему я перестал быть его гостем и воспринимать его как иностранный язык. Тот, кто умеет открываться тайнам переводимого языка, способен уловить и прикоснуться как к смыслу, так и к ритму письменного высказывания, и именно этот искусно переданный дух произведения делает итоговый текст неповторимым [3]. Путь буквальности, выбранный вместо слушания языка, окажется тупиковым, когда целью является найти личные оттенки голоса писателя. Для достижения наилучшего соответствия переведенному тексту требуется воображение, способность к отклонению или использованию боковых путей, а также умение использовать аналогии и скрытые смыслы, при условии, что это не влияет на цель или тон автора. И это, я уверен, в равной степени справедливо как для прозы, так и для стихов, поскольку проза, когда она действительно является таковой, не уступает поэзии ни в достижениях, ни в требованиях. Очевидно, что перевод приносит радость во многом благодаря осознанию служения интересам тех, кто, по нашему мнению, этого достоин, и, как результат, содействия повышению их признания. Но как можно не думать о том, что, действуя таким образом, мы оставим позади проклятие Вавилона, разлучившее тех, кто должен был быть вместе, но не для приведения к единообразию, а чтобы начать диалог, основанный на различиях?

Я полагаю, что нельзя просто переводить с одного языка на другой. Я имею в виду, просто хорошо ими владеть недостаточно. Надо ими жить и обитать в них. На языке, в котором мы рождаемся, проживаем радости и страдания, именно на нем нам просто необходимо самовыражаться, а лучшие из нас владеют искусством перевода. Я же постиг португальский, разрешите мне об этом так говорить, я посветил ему много лет. Он больше не иностранный для меня. Кто постигнет секреты другого языка, поймет и почувствует не только смысл, но и звучание текста, именно эта едва заметная мелодия делает узнаваемым удачный перевод [3]. Напротив же, выбрав путь буквальный, мы ее не услышим, это дорога в тупик, если же мы решили добраться до личных акцентов писателя. Для самого точного перевода понадобиться воображение, умение ходить окольными путями, прибегать к аналогиям и метафорам, но только, если они не изменят стиль и смысл автора. Это в равной степени относится как к прозе, так и к поэзии, поскольку проза не умаляет литературных достоинств. Конечно же удовлетворение от перевода мы получаем, когда понимаем, что мы служим распространению тех, кто по нашему мнению заслуживает большего признания. Но как же тут не вспомнить о Вавилоне, чей закон поссорил тех, кто должен был бы искать друг друга, не для объединения, а чтобы наладить диалог на основе различий?

"Радость перевода" Сантьяго Ковальвофф
Стоит, как мне кажется, переводить лишь с языков, населяющих нашу жизнь. Я хочу сказать, что знать их недостаточно. Необходимо в них побывать или быть. Языки, в которых мы очутились, иные, в которых время столкнуло нас с радостями и печалями, и те, самовыражаться на которых было для нас жизненно важным, это те, которые в литературном ремесле находят нас наиболее одарёнными, чтобы столкнуть лицом к лицу с переводом с них. Я оказался в португальском, если можно так выразиться, и это в годы, имевшие для меня решающее значение. Я перестал в этом смысле там частенько бывать и ощущать его иностранным языком. Тот, кто умеет открываться секретам переводимого языка, улавливает и причащается как смыслом сказанного, так и ритмом письменной формулировки. И именно то самое мастерски задержанное дыхание и становится успешным вариантом, который ни с чем не спутаешь. Вместо того, чтобы его слушать, остаётся выбрать путь литературности, дорогу, которая оказывается мёртвой, когда разыскиваешь подход к личным нюансам голоса пишущего. Наилучшее соблюдение переводного текста требует воображения, способности отклоняться от курса или идти по обходному пути, также как и умения использовать аналогии и скрытое, всегда с тем, чтобы не исказить ни намерения, ни авторского тона. И это, я уверен, в равной мере верно и для прозы, и для стихотворений, при том, что проза, когда действительно является таковой, не уступает поэзии ни в достижениях, ни в требованиях. Очевидно, что радость перевода происходит в значительной мере от осознания, что ты послужил распространению того, кто, по нашему суждению, этого заслуживает, таким образом умножая его известность. Но как же не думать также и о том, что таким образом остаётся позади вавилонское проклятие, приведшее к рассеянию тех, кто должны были бы разыскивать друг друга, не ради одобрения, а в стремлении к диалогу невзирая на различия?